Ай, браво! Ай, молодец! Вот так Саша! Восторгу нет границ! Ну, так всех обойти! Тебе мужиком бы родиться, и Бил Гейтс - сынок рядом с тобой.

Ой, что это я? О чём, это я? Не об Александре Николаевне я. Чёрт, наверное, опять раздвоение личности - так, по-моему, доктор говорил.

Она родная, она благодетельница, всегда убогому подаст, всегда улыбнётся, всегда добротой одарит. Вроде бы, помолиться бы за неё, так ни одной молитвы не упомню, ведь как-никак, с голоду помереть не даёт и врача когда надо поспособствует. Но что-то не то - всё, как в голове сполыхнётся, всё, кажется, другим я был - в ровне Александре Николаевне, а то и выше по положению, да по влиянию. Да так бить и ломать начинает лихорадка гадкая, да так бьёт и крутит, что мочи уж нет. Но есть на свете лучик светлый, тот - что не только о деньгах думает, а помогает калеке несчастному. Всегда она вызовет доктора, и укол тот сделает нужный. И сразу легче становится, и жить сразу хочется, и жизнь не такая уж горькая. Ай да молодец! Вот так, Александра Николаевна!

Не могу понять - где сон, где реальность? Иногда кажется, что всю жизнь здесь сижу, а иногда нет - не всю. Что была квартира, деньги, положение, но как-то всё это в тумане. Врач Владимир Арнольдович - добрейшей души человек, всегда бедному и убогому помогающий, говорит, что это от питания плохого и что употребляю безмерно дрянь разную. Разговаривает со мною, утешает, дай Бог ему здоровья. Каждую неделю приходит, осматривает, таблетки приносит. Помогают таблетки, сразу голова на место становится и ничего уже не кажется.

А как-то заболел он, или уезжал куда-то, две недели его не было. Так чуть с ума не сошёл. Так мне плохо стало, все чаще и чаще виденья приходить стали, а к концу второй недели совсем все в голове перевернулось. По ступенькам в банк поднялся, двери распахнул - хозяин пришел, казалось, после долгой отлучки, на работу иду. Охрана так смеялась, побили, но не сильно, знали ведь меня - каждый день здесь сижу. Хозяйка выбежала, дай Бог голубке здоровья, охранникам меня бить запретила, приказала к ним в дежурку отвести, а сама звонить куда-то начала и ругалась сильно. Оказалось с доктором, что ко мне две недели не приезжал. Кричала на него, как приехал:

- За что я тебе деньги плачу! Обещал же ты что вылечишь Степаныча! Что не будет у меня с ним проблем.

А Степаныч - это я, хотя, когда болею, вроде и не Степаныч. А доктор аж побелел, говорит не должно у него быть рецидивов, амнезия полная у него. И что мне теперь, и не уехать никуда? Надо повторно его ко мне в клинику положить. Но, боюсь, сердце не выдержит. А ты же хотела, чтоб у тебя на ступеньках сидел, чтоб каждый день его видела. Говорила, что, как видишь его, так настроение подымается. Странно и чего она так видеть меня - дурачка каждый день хочет. Может, нравлюсь я ей?

Ну, в общем, тут же доктор осмотрел меня, пульс посчитал, в глаза посмотрел, таблеток раза в два больше насыпал. Проглотил и уснул сразу. Проснулся на лавке напротив входа. А в голове все на свои места стало, перестали мысли дурацкие появляться. Ну, и правда: как я, дурачок калечный, банкиром мог быть?

Ай, браво! Ай, молодец! Вот так Сашенька! Такого мужика окрутила, таких на Москву, если с десяток по влиянию, да по богатству наберется, так хорошо, а чтоб холостой, да такой красавец, так считай вообще один. Ну что греха таить, сама не промах, после мужа такой банк к рукам прибрала. А привез ее муж толи из Твери, толи из Вологды, такую мышку серую, что и смотреть было не начто. Три года после того, муж пропал, только работой занималась. Ни одного мужика даже взглядом не окинула. Только с одним дурачком и общалась, который к банку вскоре, после того, как мужа не стало, прибился. Говорит на мужа похож чем-то. То десятку ему подаст, то охране скажет, чтоб еды ему купили. Наверное, любила мужа сильно, никак забыть не могла.

Ну, наконец и на ее улице праздник. Долго она не хотела с Германом Владимировичем встречаться, он за ней, наверное, год, как собачонка, бегал. Подарки дорогие дарил, цветами заваливал, а она - все, ни в какую. А познакомились они, после того как муж ее пропал, пришел он к ней и предложил дело продать, ведь без образования и хватки деловой не справиться. Но отказала она ему, стала сама работать по двадцать часов в сутки, и пошло дело, как при муже ее процветало, а может, еще и лучше стало. Ну, наконец-то уговорил, вот праздник будет! Улыбнулось, все-таки, счастье Александре Николаевне после трех лет одиночества. Да и Германа Владимировича несчастным не назовешь, не только жену-красавицу да умницу нашел, но еще капитал удвоил. Империя, каких в Москве нет, сложилась по влиянию и капиталу.

Такие они на свадьбе ладные были, так друг к дружке подходили. Глазки у Сашеньки как звездочки счастьем светятся. Вся Москва на свадьбе ихней гуляла. Как из загса в ресторан ехали, всех встречных Герман Владимирович пить-гулять приглашал. Всю дорогу из машины кричал "гуляйте, мальчики, гуляйте!".

Да видно не под счастливой звездой родилась Сашенька. Не прошло и года, болеть Герман Владимирович начал. И каким только врачам его не возили, и каким только светилам медицинским его не показывали. Забываться начал, жену любимую узнавать перестал. Сам Владимир Арнольдович - светило мировое, его обследовал, но ничего не помогало. Наступали у Германа Владимировича просветления, и был он прежний - также умен и весел, в дела с головой окунался. По вечерам с женой на приемы, да по театрам ходил. И была в эти минуты Сашенька - самая счастливая женщина на свете.

Но становилось все хуже Герману Владимировичу, все реже наступало просветление, все больше приходилось давать лекарств. Очень по этому поводу огорчался Владимир Арнольдович. Совсем с лица спал. Ни на секунду больного одного не оставлял. Все дела у себя в клинике забросил. Только одним Германом Владимировичем занимался. Видно жаль сильно Александру Николаевну. За что же ей такое? И красивая, и богатая, а муж - калека беспомощный.

Наступил день как раз накануне годовщины свадьбы. Остался Герман Владимирович один на полчаса каких-то. А когда пришла Александра Николаевна - дверь на распашку и нет его нигде. Обращалась она в милицию, да не в отделение местное, а к начальникам ихним, благо связи хорошие, сыщиков наняла лучших, месяц вся Москва искала Германа Владимировича, но как в воду канул, бедненький.

Почернела совсем от горя Сашенька, сама чуть рассудком не тронулась. Стало ей в столице не в моготу. Все здесь о мужьях напоминает. И работать совсем не хочется. Ведь совсем одна-одинешенька осталась. Не успели завести даже ребеночка. А самой денег на всю жизнь уже хватит. Продала она империю олигарху какому-то Березкину или Абрамовскому. И уехала за границу, насовсем наверное. Только когда продавала, условие одно поставила этому - чтоб помогал двум калекам, которые милостыню просят. Один под банком мужа первого, а второй, что под дверями фирмы Германа Владимировича сидит. Жалко ей бедолаг несчастных, уж больно мужей они Саше напоминают. Ох видно любила Саша мужей своих сильно, и за что ей такие несчастья?

И не было о ней слышно ничего года два наверное. А недавно, говорят, видели ее в Америке, толи с Билом Кейтсом, толи Ротвелером каким-то. По слухам замуж за него собирается. Может, в этот раз повезет Сашеньке!

Ай, браво! Ай, молодец! Вот так Саша! Ну, так всех обойти! А вы гуляйте, мальчики, гуляйте!